«Вечно всё, как вечно небо». Вечер памяти Любови Сухаревской прошёл вчера в Центре А.Вампилова. Анастасия Офенгейм, старшая дочь Любови Сухаревской, живёт в Германии, она не смогла присутствовать на памятном событии, посвящённом годовщине со дня ухода из жизни журналистки, поэта Любови Иосифовны. Но Анастасия даже на таком расстоянии многим помогала в организации, отправляла фотографии, отвечала на наши вопросы. Благодаря ей мы смогли ближе узнать Любовь Иосифовну как человека, как журналиста, поэта и как мать. В последнем выпуске газеты «Байкальские вести» вышел её очерк «Моя Мама — Любовь Сухаревская».

А сегодня мы получили от Анастасии письмо:

Не могу не написать вам письмо: мне прислали несколько снимков с вечера, посвящённого моей Маме, и мне так хочется с вами поделиться своим состоянием.
Первое, что меня переполняет сейчас - это благодарность, которую кроме слов "спасибо-спасибо-спасибо" я не знаю как ещё выразить. 
У меня столько претензий к себе, что не нашла сил выехать в Иркутск, что так далеко, так в стороне от вас, от Иркутска, что ничего не сделала... 
В то же время у меня так много чувств к вам - организовали, собрали, придумали, нашли, устроили!.. Столько всего! Ведь и не родственники по крови - тут было бы логично такое глубокое участие. Но друзья! Друзья! И вот, находясь так далеко и не помогая ни в чём, вижу вдруг такую заинтересованность в нашей с Мамой судьбе, такую любовь к моей Маме!.. 
Вижу, как хорошо у вас в Центре, вижу, какие у всех красивые и родные лица, вижу Мамины фотографии, слышу музыку, стихи. 
Вижу иркутян - как сказал мне по телефону мой дядя Сергей, приехавший из Кемерово на эти несколько дней: "какие иркутяне душевные, гостеприимные, какие они не чужие для нашей семьи". 
...Песню про ласточку Мама напевала моей дочери Сонечке, когда приезжала к нам в гости. Как-то раз они вдвоём пели, и забуксовали - забыли слова. И в следующий раз Мама привезла с собой листочек со словами. Мы все втроём их подучили и распевали. И как-то так само сложилось, что мы с Соней увидели нашу Маму и бабушку Любу как раз этой самой ласточкой. Это же она летела к нам за тысячи километров с песней в клювике. И уж такие на её пути были горы и моря, а она летела, летела к нам. И мы стали Маму иногда называть ласточкой. 
А когда мы с Мамой вдвоём лежали в больнице, когда оставалось ей дни - один ли, два, три, совсем мало, когда она молилась о том, чтобы поскорей прекратились её муки, она просила и меня отпустить её, дать ей уйти, не помешать своей любовью. И как могла я старалась это сделать - отпустить, не удерживать. И как-то сказала ей: "Мамочка, лети, моя ласточка, вот у нас и окно открыто. А мы на девятом этаже и над нами - только небо." И Мама улыбнулась. 
Вот какая у нас песенка про ласточку.
И у вас она звучала. 
Я иногда думаю - никогда не смогу слушать наши песни, никогда не смогу прилететь в Иркутск, никогда не смогу зайти домой. А потом удивляюсь себе: сердце до сих пор не разорвалось. Что же я - железная? 
Мама, как я ни старалась её отпустить, никогда не покинет меня, а я никогда не смогу любить её тише, меньше. Так мы с ней устроены.
Спасибо вам, что вы сделали такой подарок нам обеим, что принесли нам и своей любви и тепла - так щедро, так добро.
Спасибо, что под вашей крышей собралось столько прекрасных людей, друзей. И что все они говорили, думали о Маме, видели её фотографии, слышали её голос. 
Будьте здоровы и счастливы!

Обнимаю вас!
Ася.