Санкт-Петербургский Театра имени Ленсовета откроет сезон 21 сентября премьерой спектакля "Утиная охота" по пьесе драматурга Александра Вампилова. Из-за пандемии первый показ спектакля переносился дважды, и наконец, накануне долгожданной встречи со зрителем, "Санкт-Петербургские ведомости" взяли интервью у режиссёра спектакля - Романа Кочержевского. Предлагаем его вашему вниманию.

Спектакль вне времени. Роман Кочержевский о премьере Театра имени Ленсовета

Актер Роман Кочержевский пришел в труппу Театра им. Ленсовета в 2007 году. За это время он сыграл в 30 спектаклях, несколько лет проработал с Юрием Бутусовым как второй режиссер, а в прошлом году за постановку «Мертвых душ» Гоголя стал обладателем Высшей театральной премии Санкт-Петербурга «Золотой софит» в номинации «Режиссерский дебют». Его новый спектакль – «Утиная охота» по одноименной пьесе Александра Вампилова – откроет сезон Театра им. Ленсовета. Постановку можно будет увидеть 21, 22 и 24 сентября.

– Роман, из пьес Вампилова вы выбрали «Утиную охоту», потому что она лично вам ближе? Или она по своей тематике ближе нашему времени?

– Это одна из тех пьес, которые еще со студенчества меня волновали, беспокоили, к которым постоянно хотелось вернуться. С годами ее восприятие сильно поменялось, как это и бывает: ты растешь, что-то меняется в жизни, ты меняешься сам. В данном случае, наверное, появление семьи и ощущение ответственности за нее подсказало, что пришло время для этой пьесы.

– При этом пьеса созвучна нашему времени?

– Безусловно. Конечно, готовя спектакль, мы абстрагировались от советского времени: не использовали атрибуты той эпохи, не воссоздавали ту среду, даже намеренно уходили от нее. Нам было важно, чтобы история получилась вневременной – это помогает понять, как она связана с нами сегодняшними. Но соглашусь, эта пьеса очень зеркальна современному времени. По крайней мере до карантина часто можно было услышать, что мы разворачиваемся в ту сторону, все начинает напоминать советское время.

Впрочем, мне сложно об этом судить. Я родился в 1987 году, советскую эпоху практически не застал и сам не могу ее помнить. У меня есть лишь какие-то обрывки воспоминаний, рассказы родителей и советские фильмы. А фильмы – не всегда точное отражение реальности. Часто они в социально-бытовом плане пытались переломить действительность или «убежать» от нее. Или открыть глаза на проблему, которую не принято было освещать открыто, а языком кино это можно было сделать. Когда представители нашего поколения рассуждают о «советском» или «несоветском» – это, скорее, какие-то клише или шаблоны.

– Ваш спектакль «Мертвые души» можно назвать остросоциальным. «Утиная охота» будет только о душе?

– Только о душе не получится. В самой этой истории заложены социальные вопросы. Возможно, в большей степени они касаются второстепенных персонажей, но от этих тем все равно не убежать, как бы ты не стремился заниматься только внутренним миром человека.

– И все же вам ближе театр поэтический или политический, острый?

– Мне ближе театр поэтический, но все мы так или иначе находимся в какой-то среде, живем в обществе. А, значит, время просачивается в спектакль, как от него не беги. Само бегство от этих тем в творчестве – уже твоя реакция на происходящее вокруг. Но если говорить об отправной точке спектакля, то это тема одиночества. Не того одиночества, когда ты один во всем мире, а когда вокруг тебя люди, но вдруг ты обнаруживаешь в себе это страшное чувство.

– Ваши спектакли визуально удивительно красивы. Что формировало ваш художественный вкус?

– Мне кажется, вкус формируют самые яркие детские впечатления. Мой отец дизайнер, архитектор. С самого раннего возраста я жил в среде, где визуальному уделялось очень много внимания. Вокруг были журналы с графикой, литографией, с потрясающими иллюстрациями к книгам – как наших художников, так и иностранных.

А еще мне очень нравятся корейские фильмы. Как удивительно, завораживающе они умеют отобразить на экране и природу, и городской пейзаж. Порой ничего не происходит, нет самого действия, а от экрана невозможно оторвать взгляд! Я очень люблю архитектуру. Когда путешествую, то всегда обращаю внимание на другие сочетания цветов, текстуры, плоскости. Это тоже важный багаж. Готовя спектакль, я рисую эскизы, наброски... В каком-то смысле для меня визуальное превалирует над всем остальным. Кто-то из режиссеров идет от содержания, для меня же очень важна картина.

– А когда вы начинаете работу, у вас уже есть примерное представление, каким будет спектакль?

– Какой-то план всегда есть, но это же опасно.

– Почему?

– Конечно, нужно готовиться, собирать материал, думать, что ты будешь пробовать с артистами. Но вся наша команда – это такие фантазеры! Они всегда приносят что-то свое, предлагают невероятные идеи. Если поставить артистам рамки, то можно в самом начале пути сбить этот настрой. А это не позволит выйти в совершенно иное пространство, о котором изначально ты и не знал и даже не думал.

– И вас как режиссера не смутит, если что-то в спектакле будет придумано не вами, а именно актерами?

– Нисколько, я буду только рад. В этом же и есть смысл совместного творчества. Спектакль – это всегда люди, с которыми ты его создаешь. И важно не только то, что ты делаешь, но и с кем, с какой командой. Порой это даже важнее. Думаю, вы замечали: если в спектакле другой состав, то это уже совершенно другой спектакль. Произошла замена одного актера, пусть и играющего второстепенную роль, и все поменялось, акцент сместился в другую сторону.

– А кто из коллег-режиссеров, помимо Юрия Бутусова, с которым вы работали несколько лет, вам ближе всего?

– Евгения Сафонова. Мы учились вместе на актерско-режиссерском курсе. Мне очень интересно наблюдать за ее ростом, интересно с ней работать.

– Вы играете в ее спектакле «Пиковая дама. Игра», который в прошлом сезоне появился в репертуаре театра?

– Да, и у нее уникальный подход к делу. Во всем, что она делает, есть какая-то энергия, какой-то... внутренний импульс, которому я доверяю.

– Как актер вы задействованы во многих спектаклях Бутусова. Он всегда повторял, что его отношения со зрителем – конфликтные. А ваши?

– Конечно, каждый актер внутри его спектаклей чувствует себя по-разному. Для меня участие в них – преодоление себя. И это не конфликт со зрителем, а возможность поговорить с ним. Поговорить смело, откровенно. Наша задача не эпатировать, не устроить провокацию, а именно вывести зрителей на откровенный разговор. А еще, пожалуй, изменить их ощущение времени. Вот пришел человек после работы в театр, сел в зрительный зал. Он жил до этого в одном ритме, постоянно куда-то спешил, торопился. Мы должны погрузить его в совершенно другую среду, сделать его ощущение времени чуть более медленным, спокойным. Тогда он сможет включиться в нашу игру, начнет считывать образы и в итоге он почувствует, о чем мы говорим. Это могут быть темы, о которых он раньше не задумывался, вопросы, которые его раньше не волновали или же он не мог сформулировать их внутри себя.

Знаете, мне повезло, нас еще в школе научили ходить в театр. Именно научили, потому что воспринимать спектакль – это определенный навык. К сожалению, многие зрители приходят в театр, уже имея в своей голове «готовый спектакль», свое представление, каким он должен быть. Поэтому разговора не получается.

– А вы сами можете прийти в театр не на «серьезный» спектакль, а, например, на комедию положений или антрепризу?

– Я даже в них играл! Развлекательный театр тоже нужен. Просто мне не хочется им заниматься. На самом деле это то, что я не умею... Создать смешной спектакль очень сложно.

– То есть, вы не испытываете пренебрежения к развлекательному жанру?

– Нет, я считаю, что умение рассмешить зрителя – это особый дар. Нужно какое-то животное чувство и невероятное чутье, чтобы понять, над чем может смеяться целый зал. В этом плане и артисты, и режиссеры, которые работают в этом жанре, люди уникальные. В том числе и те, кто работает в жанре стендап. Какая нужна скорость реакции, энергия, умение импровизировать, отвечать на реплики из зала. Порой понимаешь, что это глупость несусветная, но ведь смешно! Хотя, конечно, в нашем современном стендапе много и мата, и пошлости, и порой нет какого-то... стиля.

– У кого этот стиль есть?

– Мне очень нравятся английские комики Стивен Фрай и Хью Лори. Вроде бы и время уже другое, и культура не наша, и юмор не наш. Но они создавали просто уникальные скетчи, чем-то похожие на наши старые телеспектакли.

Если подумать, в том, что делают на сцене такие людей, еще больше трагического. Они ведь так же чувствуют, как мы, так же страдают, но умеют подняться над ситуацией – до иронии над самим собой. Есть же известная фраза, что клоуны в жизни – грустные люди. Меня как актера поражают эти «качели» – от серьезного себя до совершенно неузнаваемого человека. Посмотрите на Джима Керри в какой-нибудь комедии, а потом, например, в «Шоу Трумана» или «Вечном сиянии чистого разума». Потрясающий артист.

– Вы в основном говорите об актерах прошлых лет. А современные артисты кино?

– Занятость в театре такая сумасшедшая, что у меня не так много возможностей смотреть современные фильмы или сериалы. Да и если честно, мне интереснее прошлое.

– Наше время кажется неинтересным?

– Нет, не в этом дело. Просто, чтобы увидеть какую-то проблему, мне порой легче отстраниться от нее во времени. А наше время мне кажется очень интересным. Мы можем найти в телефоне любую книгу, любой фильм, любую музыку. Все, что захочешь, причем за короткое время и в любом месте. Мы еще относимся к телефону как к игрушке, а совсем молодые ребята – очень серьезно. Это их жизнь, в которой они могут, например, прямо у себя дома, с помощью дистанционного обучения, освоить новую профессию...

– Посмотреть онлайн спектакли?

– Да, за время карантина пересмотрел их много! Но смотрел головой, подключиться эмоционально не получилось. Мне кажется, у нас не так много хорошо снятых спектаклей. Часто это не лучший показ – либо первый, когда спектакль еще не сложился полностью, либо снимают очень старую постановку, которая уже «выдохлась». Актеры, видя телекамеры, порой зажимаются. Для меня так же странно смотреть трансляции спектаклей – актеры играют, а зал пустой. У нас в стране была уникальная культура телеспектаклей. Но онлайн спектакли – это что-то совершенно другое, и снимать их нужно по-другому.

– Из-за пандемии премьера «Утиной охоты» переносилась дважды. Спектакль за это время изменился?

– Конечно, ведь мы все так или иначе изменились! Но пока не произошло самое важное – встреча спектакля со зрителем. Значит, спектакль еще не состоялся. После этой встречи могут произойти главные изменения.

Материал доступен по ссылке.