Новая книга поэта Анатолия Кобенкова – это его проза. Сборник эссе «Остановиться оглянуться…» недавно вышел в Иркутске благодаря проекту Иркутского регионального представительства Союза российских писателей небольшим тиражом в 100 экземпляров.

Содержание – прозаические тексты, которые в авторской колонке публиковала газета «Восточно-Сибирская правда» в 2003-2005 годах. Текстами, правда, их называть как-то неловко, это скорее стихи в прозе, наполненные образами, написанные восхитительным стилем, негазетным языком. О городе и горожанах, о творчестве, искусстве, об интеллигенции, о жизни, о буднях и о том, что над ними. В конце книги – вершина эссеисткого творчества Анатолия Кобенкова, посвящение Иркутску.

Отрывки из эссе «Сердце навылет».

«Город как город: тысячи улиц, ещё больше – дворов, тем более – окошек. Одно из них – твоё: с меткой твоей неуклюжести (трещинка), с прорезью в морозном узоре (жена соскребла, а дочь продышала), с пёрышком меж рамами (голубка расщедрилась, а ветер не поленился).

За этим окном – тот мир, в котором ты и царствуешь, и холопствуешь: жена возвышающая и жена не прощающая, дочь всевластная и дочь бессильная, книжка измучившая и книжка воскресившая, картинка-загадка и картинка-разгадка, трубки раскуренные да табаки недокуренные…»

«Огромный, он умещается в твоём сердце; маленький, он для тебя много больше городов прочих.

Смотришь в его лицо: глаза Марка Сергеева, а печалинка в них – Саши Вампилова, губы – Сашеньки Шпирко, зато скуластость – распутинская…»

«Впрочем, город как город: зимой – морозный, летом – жаркий, по весне – чумазый, по осени – разноцветный…

Однако морозы его поядрёнее, жара – подухмянее, чумазость – породимее, разноцветность – поразноцветнее.

И троллейбусы его – в какой ни запрыгнешь – свои в доску, и трамваи – какой ни поймаешь – на ты с тобою, и маршрутки – какая ни вырулит – вкусней карамели…»

«И весь он твой – настолько, насколько ты – его.

И помрёте вы в одночасье, потому что таким, каким носишь его под рёбрышком, его никто не знает…

Как он тебе, этот город?

Миф?

Сказка?

Может быть, нянька?

Эка баюкает, эка будит: не спи, требует, не кисни, настаивает, подставь, говорит, свой шнобель под мой носовой платок, рубленый острожанами, украшенный земляниками, вышитыми на нём декабристскими женами, штопанный любимою тобой Еленой Викторовной Жилкиной…

И вот, не моргнув, слушаюсь – подставляю под этот плат и шнобель, и щёки…

Говорю «Ир…» – разъезжаются губы.

Говорю «…кутск» – тяжелеют ресницы.

«Складываю «Иркутск» – сердце навылет…».