Вчера прошла презентация книги Владимира Ходия «Время строкой ТАСС. Летопись Иркутской области». Она представляет собой внушительную, почти шестисот страничную хронологию событий 1981-2011 годов, на протяжении которых автор передавал в Москву короткие информационные сводки, будучи собственным корреспондентом ведущего информагенства Союза, а затем России.  Это собрание фактов, и книга является сегодня историческим документом. Конечно, мы сразу обратились к тем страницам, где упоминается имя Вампилова. Благодаря именному указателю найти их было несложно. Владимир Ходий сделал большое дело, он стал одним из летописцев Прибайкалья, и книга о тридцати годах, которая создавалась три года, теперь увидела свет и уже нашла своих первых читателей.

Предлагаем вашему вниманию интервью с автором, вышедшее в газете «Областная» от 23 ноября 2015 (Олег Гулевский)

– Мы с вами немного разминулись: я в 1981 году пришел в «Восточно-Сибирскую правду», а вы как раз ушли из нее в ТАСС. И ушли, как я помню, в довольно пикантной ситуации: оставшись за редактора, вы санкционировали публикацию очерка Леонида Мончинского о Владимире Высоцком, что страшно разгневало обком партии.

– Статья лишь подлила масла в медленно тлеющий огонь. Меня и до этого вызывали на обкомовский ковер. И всего-то из-за нелепой опечатки. Под тассовской фотографией, где был заснят Луис Корвалан, посещавший интернациональный детский дом в Ивановской области, линотипистка набрала «Генеральный секретарь ЦК КПСС Коммунистической партии Чили Луис Корвалан…» То есть устроила бедному Корвалану двойную должность. А я вел этот номер как член редколлегии. Но когда читал полосу, фотографию еще не выставили, и, естественно, подписи не было. Когда ее готовую смотрели корректор, цензор и дежурный сотрудник, то все дружно пропустили. Ну а все шишки, конечно, на меня. Я понял: надо уходить, тем более что к тому времени подоспело приглашение перейти в ТАСС. Прежний собкор Александр Иович Гайдай – родной брат одного из самых культовых кинорежиссеров советской эпохи Леонида Гайдая – как раз ушел на пенсию, и место стало вакантным.

– Не тяготило, что вам, работая в информационном агентстве, придется исповедовать малый жанр? На большое интервью, статью или очерк там ведь не замахнешься, все должно быть короткой строкой. Как бы творческое ограничение…

– Скорее всего, нет. Ведь чтобы «загнать» важную, а то и сенсационную новость, в несколько строк, а то и слов, требуется определенный навык и, я бы сказал, мастерство. Хотя, когда я пришел в ТАСС, его еще называли «братской могилой советских журналистов». Потому что фамилии авторов под их сообщениями, как правило, отсутствовали. Потом, вскоре после моего прихода, информации стали подписывать. А сейчас, как ни странно, вернулись к прежней обезличенной подаче, пишут просто: ТАСС. Поворотным моментом для тассовцев явились годы горбачевской перестройки и гласности, а затем известные события начала 90-х годов, когда был практически ликвидирован корпус собкоров центральных газет, радио и телевидения. А их только в Иркутской области насчитывалось около двух десятков. ТАСС тоже понесло потери: на местах были сокращены фотокорреспонденты, но штат пишущих остался. И нам пришлось, по сути, заменять всю центропрессу, поставляя с российской глубинки не только новости, но и крупные обзорные и аналитические материалы.

– ТАСС советских времен и нынешний – большая разница?

– Еще бы. Во-первых, тогда была бумажно-телефонная технология. Присутствуешь на каком-нибудь важном событии, буквально на коленке черкаешь, главное – фамилии не перепутать, набираешь телефон редакции и диктуешь, порой, сочиняя на ходу. У меня в архиве много таких бумажек с записями, читаешь и гадаешь – какой же это год? Во-вторых, существовала цензура. Запрещалось упоминать ряд предприятий, а о других выкладывать цифры о мощностях и выпускаемой продукции, писать о всяких стихийных бедствиях с жертвами. То же самое о катастрофах и иных ЧП. Впервые это правило было нарушено, когда Овечкины захватили самолет Ту-154, пытаясь улететь за границу…

– Какое время, как корреспондента ТАСС, самое памятное для вас?

– Особенно запомнилось уже упомянутое начало 90-х. Это была смена не только социально-экономического строя в стране, но и смена значительной части тематики передаваемых сообщений, стали утверждаться общемировые стандарты их подачи, когда в новости непременно должно присутствовать слово «сегодня».

– А разве без него раньше обходились?

– В советское время не требовался особый информационный повод. Тематику определяли решения съездов и пленумов ЦК партии: досрочный ввод строящихся объектов, внедрение в промышленность достижений науки и техники, выполнение продовольственной программы, борьба с товарным дефицитом и так далее… Мое первое сообщение, напечатанное, кстати, в главной газете страны «Правде», как раз касалось производства ширпотреба. При нашем лесном изобилии в области не производились такие нужные в хозяйстве деревянные изделия, как скалки, колотушки, разделочные доски. Конечно, была и событийная информация, особенно визиты советских и иностранных vip-персон, где без слова «сегодня» не обойтись. Но в обычную практику оно вошло, когда появились конкуренты: Интерфакс, РИА Новости и прочие. Если опоздал, да еще передал новость на следующий день, она становилась «прокисшей», шла в отсев…

– Вы что-то меняли, готовя книгу к печати?

– Нет, оставил все без изменений. И стилистику тех дней, и фактаж. Это же документ времени, тем и ценный, на мой взгляд, что воссоздает реальную картину тогдашней нашей жизни. Здесь фиксация событий, обязательно указание источника, если я сам на них не присутствовал, и никаких личных оценок. Да это от корреспондента ТАСС и не требуется. В книге около шести тысяч сообщений, и каждое из них, даже состоящее всего из трех-четырех предложений, отвечает на главные вопросы: когда, что, где, при каких обстоятельствах.

– Книга у вас получилась увесистой…

– Почти полтора килограмма (смеется).

– … И отыскать какой-то факт в этом обилии информации, наверное, будет для читателей довольно сложно.

– Я это предвидел и потому снабдил книгу именным и предметным указателями, а также указателем географических названий, поскольку она охватывает события, происходившие не только в Иркутске, но и во всех остальных городах и районах области. Содержание книги охватывает все стороны жизни нашего региона. Например, на А в ней значатся: авиаперевозки, авиационные происшествия, автодороги, агропром, аномальная погода, антиалкогольная кампания – как без нее, вошла же в историю. Есть большие разделы: забастовки и голодовки, Иркутский научный центр, музеи, охрана природы, писатели и писательские организации, преступность, театр…

– Еще один значительный раздел, как я заметил, посвящен выборам в органы власти.

– Эта тема всегда будет интересна, особенно местные выборы, в частности губернаторов. Помню, я всю ночь не спал, когда летом 2001 года сошлись во втором туре Борис Говорин и Сергей Левченко. Каждый час связывался с облизбиркомом, передавая в Москву данные по текущей обработке бюллетеней для голосования. С самого начала лидировал Левченко. Сергей Георгиевич опережал во всех крупных городах области, а Борис Александрович – в малых городах и на селе. К двум часам ночи при подсчете 60% бюллетеней разрыв между ними составлял 2% в пользу Левченко. А когда я позвонил в три часа, мне сказали: у нас зависли все компьютеры. Только к утру компьютеры вновь заработали, и уже Говорин на те же 2% вышел вперед.

– Нынешнюю схватку за губернаторское кресло вам уже не удалось осветить…

– Извините, возраст. Я и так, слава богу, проработал в ТАССе до 75 лет, пожалуй, замахнувшись на скромный рекорд профессионального журналистского долголетия.