В конце 50-х - начале 60-х годов прошлого века Вампилов заканчивал историко-филологический факультет и начинал свою работу в редакции газеты «Советская молодёжь». Он был журналистом, а значит, был в курсе всех значимых городских дел. В это время Иркутск готовился к празднованию своего 300-летия. Как это было и при чём здесь американский президент Эйзенхауэр - в интереснейшем ретроспективном материале Владимира Ходия в «ВСП».

«Взгляни на этот город молодой»

Как в конце 1950 – начале 1960-х годов Иркутск отмечал своё 300-летие

«Вспыхивает огромный фейерверк, и в смеркающееся небо летят разноцветные огоньки ракет. Вокруг стадиона под звуки сводного оркестра проходит колонна открытых легковых машин. В каждой – участники яркого праздника искусств… В нём участвовало 50 известных артистов страны и более 800 рабочих, студентов, спортсменов города и солдат Иркутского гарнизона. За три дня интересное представление просмотрело на стадионе около 50 тысяч человек. Концерт транслировало Иркутское телевидение. Жители города с благодарностью будут вспоминать этот праздник…» Так 55 лет назад – в июне 1961 года – описывала празднование 300-летия города на Ангаре газета «Восточно-Сибирская правда». Так впервые за всё время существования Иркутск широко и торжественно отмечал свой юбилей.

Cшибка двух дат

Но вот что интересно: ещё за год до этого празднования твёрдо и непререкаемо считалось, что Иркутск как поселение возник не в 1661 году, а на девять лет раньше – в 1652-м. Не буду ссылаться на увидевшие свет в 1940, 1947 и 1958 годах популярные очерки по истории города профессора Фёдора Кудрявцева с соавторами (первые очерки так и назывались – «От казачьего зимовья до советского Иркутска»). Процитирую изданную массовым тиражом летом 1960 года книгу  тогдашнего ответственного секретаря Иркутского отделения Союза писателей СССР Гавриила Кунгурова «Город на Ангаре»:      

«…Шёл год 1652. Крутая речная волна вынесла на плоский берег остроносые казачьи лодки. Небольшой островок окрестили Дьячим, а выстроенное на нём укреплённое зимовье – Иркуцким, по названию реки Иркута, левого притока Ангары. Иркут – бурятское слово, смысл его – капризный, своенравный, упрямый. Смелые русские землепроходцы под командою пятидесятника Ивана Похабова (заметьте: не Якова Похабова, а Ивана. – В.Х.) заложили основу будущего города».     

Или вот 2 июня того же 1960 года газета «Советская молодёжь» писала: «Именно на одном из островов реки Иркут, названном Дьячим, в 1652 году было построено казачье зимовье, существовавшее девять лет. Отсюда и идёт счёт основания Иркутска. Да и само наименование города напоминает название этой реки». 

А основания для подобных публикаций были более чем авторитетные – старинные летописи города Иркутска.

«1652 год есть год основания Иркутска, которому положил начало сын боярский Иван Похабов близ устья р. Иркута, на Дьячем острову, в виде зимовья, для безопасности от набегов бурят. Развалины этого зимовья видны и по сие время в ямах и окладных брёвнах», – записано в «Летописи П.И. Пежемского».    

«В 1652 г. прибыл в Иркутск из Тобольска отправленный в Мугульскую землицу посланником сын боярский Ерофей Заболоцкий…

В 1654 г. прибыл из Енисейска в Иркутск сотник Пётр Бекетов с казаками и отправился через Байкал-море на реку Шилку…» («Летопись В.Н. Баснина»).

«1661 года перенесено строение с Дьячего острова, против устья Иркута, на другую сторону реки Ангары, по приказанию воеводы Ивана Ивановича Ржевского и приведено в совершенный острог…» («Летопись В.А. Кротова»).    

И вот как гром среди ясного неба в пятом (сентябрьско-октябрьском) номере за 1960 год столичного научного журнала «История СССР» выходит в свет статья никому не известного автора А.Н. Копылова «О дате основания Иркутска», и её тут же перепечатывает издававшийся в нашем городе литературно-художественный и общественно-политический альманах «Ангара» (ныне журнал «Сибирь). Суть статьи заключалась в том, что документального подтверждения того, что 1652 год является годом основания Иркутска, нет и вообще нет архивных сведений о существовании зимовья на острове Дьячем, а вот на то, что город был основан в 1661 году, указывают и косвенные и прямые доказательства. И Копылов их приводит в статье.

Как впоследствии выяснилось, автор этой публикации являлся выпускником Московского историко-архивного института и после его окончания работал в Центральном государственном архиве древних актов, занимаясь вопросами торговли и колонизации Восточной Сибири в XVII веке. Не думаю, что без просьбы или указания сверху, то есть руководства архива, он в срочном порядке мог заняться решением, как он сам написал в статье, «затянувшегося вопроса о времени основания Иркутска»… 

Почему вдруг праздник?

Спешить же с официальным утверждением новой даты основания города на Ангаре было необходимо. Ведь на проведение юбилея требовалось согласие высших инстанций страны. Тогда в ЦК партии и правительстве к таким размашистым, пышным и, безусловно, затратным мероприятиям относились строго. Во-первых, без готовности ответить «А почему вдруг праздник?» обращаться в Москву не было смысла. Во-вторых, там дотошно допытывались: а что будете показывать гостям и чем порадуете своих жителей?  

С первым – откуда вдруг праздник? – мы выяснили. А со вторым…

Конечно, кто-то спросит: а почему 300-летие города не отметили в 1952 году?  Да потому, что радовать людей было нечем, страна ещё не вышла из вызванных Великой Отечественной войной лишений, из состояния, можно сказать, затянутых поясов. За семь послевоенных лет в Иркутске построили всего 250 тысяч квадратных метров нового жилья (по одному квадратному метру на жителя), так что люди по-прежнему жили преимущественно в коммуналках, бараках и даже подвалах. В городе насчитывалось не более 15 улиц с асфальтовым покрытием, в большинстве своём уложенным, как писал впоследствии Николай Салацкий, «без бордюра, узким ковриком». Только намечалась сдача первой очереди городской канализации, а о центральном отоплении, не говоря уже о горячей воде в домах, лишь мечталось. На Байкал (а куда ещё везти гостей?) вела грунтовая дорога буквально по берегу реки Ангары, потому что к возведению Иркутской гидроэлектростанции только приступали… 

И в этих условиях кто из руководителей Иркутска или Иркутской области осмелился бы просить у правительства страны разрешения провести юбилей города? Правильно, вы скажете: а как же Москва чуть ли не сразу после войны отметила 800-летие? Вопрос риторический: так то же Москва! Для неё нашли средства, заложив семь знаменитых «высоток», в том числе здание МГУ на Воробьёвых горах, памятник «первому москвичу» – князю Юрию Долгорукому, выпустив медаль «В память 800-летия Москвы» и сделав ещё кое-что «по мелочам». А самое главное – решение о праздновании юбилея столицы принимал лично товарищ Сталин, назвав Москву «образцом для всех столиц мира». 

Визитная карточка страны

Но шли годы, и к началу 1960-х экономика СССР значительно окрепла. В нашей области, кроме первой ГЭС на Ангаре, высокими темпами развернулось строительство алюминиевого завода под Иркутском, ещё одной и значительно более мощной Братской ГЭС и рядом с ней лесопромышленного комплекса, других крупных промышленных объектов и новых городов. Область без преувеличения  становилась одной из визитных карточек страны. Тем более наличие Байкала, близость к Китаю, Монголии, другим государствам Азиатско-Тихоокеанского региона… 

В Москве это видели и на приведение в надлежащий вид Иркутска и иных мест Прибайкалья, куда зачастили в первую очередь высокопоставленные иностранные гости, выделяли значительные средства. Особенно наглядно это продемонстрировала готовившаяся в течение почти полутора лет и в итоге несостоявшаяся поездка по Советскому Союзу президента США Дуайта Эйзенхауэра.  

Идея обмена визитами глав двух сверхдержав родилась на рубеже 1958-1959 годов. В то время в отношениях Запада и Востока, то есть СССР и его союзников по Варшавскому договору с одной стороны, США и их союзников по НАТО – с другой, пришло понимание, что ядерная война приведёт к гибели человечества и мирное сосуществование – единственный путь его выживания. Есть данные, что инициатива этого обмена принадлежала советской стороне. В январе 1959 года состоялась неофициальная поездка за океан первого заместителя председателя правительства Анастаса Микояна, в ходе которой он встретился с рядом представителей местной политической элиты и был принят президентом Эйзенхауэром. Через пять месяцев в Америку отправился и другой первый заместитель председателя  правительства нашей страны –  Фрол Козлов, который открыл там выставку, а вслед за этим и вице-президент США Ричард Никсон посетил Москву, где тоже открыл выставку. 

Наконец, в августе было официально объявлено об обмене визитами глав государств. А уже в сентябре Соединённые Штаты принимали лидера противостоящего им в «холодной войне» государства –  Никиту Хрущёва. Он пробыл на американской земле почти две недели, дважды – с востока на запад и обратно – пересёк страну. С таким же размахом готовилась на лето 1960 года ответная поездка Дуайта Эйзенхауэра. В числе приоритетных пунктов его пребывания в Советском Союзе наряду с Москвой, Ленинградом, Киевом, Волгоградом, Ташкентом рассматривался областной центр на Ангаре.   

Эйзенхауэр не приехал, но след оставил