Каждую пятницу Центр публикует материал в рубрике «Вампилов на Ближнем Востоке». Это цикл эксклюзивных интервью об Александре Вампилове с режиссёрами, преподавателями, переводчиками из стран Ближнего Востока. Автор интервью – Руслан Сулейманов. Специально для Центра А.Вампилова. 

Интервью третье. Лена Крейндлина, Израиль

«За 15 лет мы не нашли пьесы, которая могла бы сравниться
со “Старшим сыном”»

Интервью с Леной Крейндлиной, режиссером спектакля «Старший сын» (2007 г.), генеральным директором театра «Гешер» (Тель-Авив - Яффо, Израиль)

В год 85-летия Александра Вампилова для нас стало большим открытием узнать, что в Израиле был поставлен спектакль по одной из самых известных вампиловских пьес – «Старший сын». И более того, если я правильно понимаю, она была адаптирована под местного зрителя. Расскажите об этом, пожалуйста, подробнее.

Я ставила спектакль в 2007 году, вернее он вышел в 2007 году, а начали мы работать в 2006. Я пригласила на главную роль Сарафанова очень-очень известного израильского артиста Моше Ивги, который снялся в миллионе фильмов, сыграл в миллионе спектаклей, миллионе сериалов. Короче, его каждая собака знает. Это его была первая роль в нашем театре. Он пришёл, и потом мы решили с художественным руководителем Евгением Арье, который недавно, к сожалению, ушёл от нас, что мы должны сделать какую-то адаптацию.

И эта адаптация очень легла на израильскую почву, потому что музыкант – русский эмигрант из России, играющий на улицах, – это такое распространённое было явление с этой большой иммиграцией в Израиль. Просто даже ничего больше не надо было рассказывать. Поэтому мы эту пьесу адаптировали, она проходила в Израиле, и всё остальное осталось тоже самое. Чуть-чуть реалии, естественно, поменялись: речь шла о семье иммигрантов, приехавших из России. И это получилось очень здорово, и даже тема старшего сына, неизвестного для иммигранта – в общем, всё совпало.

А спектакль был и смешной, и грустный, пользовался огромным успехом, его сыграли более 300 раз за 2 года, до сих пор его вспоминают. Есть люди, которые до сих пор вспоминают эти впечатления от этого спектакля. Я очень рада, что он у нас был, я очень рада, что я его сделала, и я очень рада, что он кормил наш театр довольно долго, поэтому это очень здорово. Спасибо большое драматургу за такой подарок нам. С тех пор мы ищем какую-нибудь пьесу, похожую на «Старшего сына» или хотя бы такую же хорошую, но никак не можем найти, представляете?

Да, безусловно, нам как землякам Вампилова это очень приятно слышать. Я читал, что особенностью этого спектакля было то, что Моше Ивги, о котором вы упомянули, встречал зрителей на улице, играя на кларнете. Расскажите, пожалуйста, об этом.

Да, во-первых, он научился играть на кларнете для этого спектакля и играл перед его началом. Его совсем не все узнавали, а те, кто узнавал, очень удивлялись, но бросали довольно много денег. Он собрал кучу денег, и у него была традиция с артистами: после спектакляна эти деньги они всегда ужинали.

И это было очень здорово, хотя, когда я его пригласила на роль и сказала, что ему нужно научиться говорить немножко по-русски и учиться играть на кларнете, он меня послал по обоим пунктам далеко-далеко, но потом сделал и то, и другое. Даже немножко говорил по-русски. Мы до сих пор смеёмся, как он смешно произносил, например, выражение «как об стенку горох». И потом он коверкал, конечно, иврит как все новые репатрианты. Во время спектакля это всё было очень смешно, трогательно и замечательно.

В одном из своих интервью вы говорили о том, что израильский, вернее, даже русскоязычный израильский зритель очень сильно отличается от российского. И, допустим, то, над чем смеются в России, не всегда смеются в Израиле, или наоборот. В этой связи могли бы рассказать о восприятии «Старшего сына» израильским зрителем, и чем принципиально, на ваш взгляд, это восприятие отличается от российского театрала?

Во-первых, израильский зритель, мне кажется, гораздо более готов к смеховым реакциям. Он смеётся и легче, и чаще, и громче. Поэтому весь юмор, заложенный там (перевод у нас был очень хороший), – какой-то нелепый, связанный с какими-то нелепостями в жизни, в чужой вновь обретенной стране, – конечно, вызывал сразу отклик у людей. Я уже не говорю о том, что артист очень хороший. Он не только известный, он очень хороший ещё. Поэтому, конечно, и каждая его смешная фраза, и каждая его трогательная фраза вызывали реакцию в зале.

Какие темы и проблемы, затрагиваемые Вампиловым в «Старшем сыне», на ваш взгляд, остаются, что называется, вечными темами и для Израиля, и для России, и для всего мира?

Да все, все темы! И одиночество стареющего человека, и профессиональная несостоятельность, и проблема отцов и детей, и несчастная безответная любовь юноши к старшей женщине, и адаптация, и нахождение нового дома в новом месте с новыми людьми, да всё на свете!

Все проблемы, которые есть в пьесе «Старший сын», актуальные во всём мире. Мне кажется, они никуда не денутся. Вопрос в том ещё, как это написано. Не только про что, но и как! У Вампилова это написано потрясающе: с сознанием, с душой, с талантом, со всем, что нужно. Поэтому это уникальная пьеса. Потрясающая! И я даже не знаю, какую ещё назвать такую пьесу. Даже из большого советского репертуара.

Лена, Вы могли бы сравнить творчествоВампилова с другими русскими классиками? С кем оно созвучно? Может быть, с Чеховым, с Островским?

Во-первых, мне кажется, что он очень самобытный драматург. Во-вторых, он так вобрал в себя эту советскую действительность… нелепую, совсеми её абсурдными фактами и способностью людей приспособиться к этим абсурдным фактам и абсурдному образу жизни… наверное, всё же к Чехову он ближе, чем к Островскому.

Но на мой взгляд, он вполне уникальный сам по себе. Я, пожалуй, не знаю, чью традицию он представляет. Дмитрий Быков это очень любит выстраивать, такие литературные цепочки – кто чей последователь и кто чей преемник. Я тут, конечно, не беру на себя такую наглость это делать, но впечатление от всех его пьес – я имею в виду здесь не только «Старшего сына», конечно, но и «Провинциальные анекдоты», и «Прошлым летом в Чулимске», и «Прощание в июне» – все эти пьесы создают такой мир, который, по-моему, никто не создавал, ни до него, ни после.

Хотел у вас, Лена, спросить ещё о театре в целом. Насколько я знаю, в Израиле он пользуется огромной популярностью, многие покупают годовые абонементы, но в то же время, наверное, как и везде, театр - дело неприбыльное. И, полагаю, не всегда театр финансируется так, как хотелось бы. В этой связи как бы вы прокомментировали такую вампиловскую фразу из его записных книжек: «Театр никогда не умрёт: люди никогда не перестанут валять дурака»?

Дай бог (смеется)! Во-первых, мне очень хочется, чтобы он оказался прав. Во-вторых, совсем не всегда напрямую финансирование театра связано с его качеством и с тем, что люди хотят в него ходить, потому что наш театр, например, недофинансируется всегда, хотя я не знаю театры, которые дофинансируются, которым хватает денег. Я думаю, что самым богатым театрам мира все равно не хватает денег, потому что хочется всегда больше, и всегда мало.

Но я должна сказать, что если люди не перестанут валять дурака, а другие не перестанут хотеть на это смотреть, то нам сильно повезёт с вами. Вообще, театр уже хоронили много раз. Мне кажется, что с появлением кино и с появлением телевидения, а сейчас с появлением пандемии вообще самое время было похоронить. Но я уверена, что театр выживет, потому что получать впечатления вместе, а не по одному, сидя дома на диване у телевизора, у компьютера или где-то ещё, это особое-особое впечатление.

Убеждена, что люди никогда не перестанут хотеть впечатляться, смеяться, плакать, проходить катарсис или узнавать что-то новое вместе. Это совершенно другой способ потребления, восприятия, развлечения, всего на свете. Поэтому я думаю, что многие так хотят сейчас вернуться в театры после того, как они были закрыты так долго, поэтому так хотят люди встретиться. Им важновместе хохотать, вместе плакать, вместе переживать. Поэтому я думаю, что это залог успеха. А уж валять дурака мы точно будем хотеть ещё долго. Не знаю, вечно ли, но долго.

Можно ли сказать, что у вашего театра есть какая-то социальная функция? Как известно, в Израиль переезжали и переезжают очень многие выходцы из России, из других стран постсоветского пространства, и, как я понимаю, большинству очень важно находить места, где можно было бы встречаться со своими соотечественниками, людьми, может быть, из одного города, из одного карасса, как бы сказал Курт Воннегут?

Для нашего театра характерно в основном то, что им очень гордятся наши соотечественники, потому что «Гешер» – это нечто уникальное, на мой взгляд, и на взгляд всех остальных. Поэтому нашим театром очень гордятся, в него очень любят ходить и очень любят им размахивать,как флагом успеха.И параллельноздесь любят встречаться, поэтому, безусловно, это очень важное место.

Вообще, в Израиле принято ходить в театр, сюда приходят очень многие, здесь это очень развито, здесь совершенно другая система театрального проката. Например, мы играем не только у себя в Тель-Авиве, в Яффо, мы играем по всей стране – так все театры. Поэтому огромное число людей по всему Израилю имеет возможность посещать театр. Здесь страна, конечно, не такая большая, это вам не от Москвы до Иркутска расстояния. Тут за два часа можно всю страну объехать. Но, тем не менее, мы приходим к своим зрителям, это тут принято, поэтому очень многие люди открыты театру. Не все, правда, разбираются в нем так, как нам бы хотелось, естественно, но всё равно люди приучены ходить в театр. Конечно, это важнейшее место в стране, в мире.

Я очень рада, что наш театр занял очень достойное место в израильском театральном мире. Более того, очень сильно его поменял и на него повлиял. Вот об этом сейчас в связи с кончиной нашего художественного руководителя Евгения Арье, занимавшего эту должность 30 лет, говорят во всех средствах массовой информации, во всех новостях, во всех передачах и во всех интервью: как повлиял театр «Гешер» и спектакли Евгения Арье на изменение всего ландшафта израильском театра. Это говорят наши коллеги, режиссёры, актёры, огромное число людей, которые пошли в театр, увидев наши спектакли много лет назад. Я этим очень горжусь и считаю, что мы не зря тут живём, не зря дышим этим воздухом, не зря едим свой хлеб. И в том числе своим «Старшим сыном» мы принесли что-то новое на эту святую землю и, надеюсь, будем продолжать это делать.

Руслан Сулейманов